Сторонница движения «Спасти Матвея» из Сыктывкара рассказала, что активисты, выступающие в защиту обгоревшего в тульском роддоме ребёнка, всё время сталкиваются с противостоянием оппонентов.
"Антиактивисты (они же тролли, боты, засланцы, «заинтересованные лица») развернули на просторах интернета нешуточную деятельность в связи с пикетами по делу Матвея Захаренко 9-го января 2016 года в 23-х городах РФ. Мы, активисты группы «Спасти Матвея», для антиактивистов как хроническая болячка – лечению не поддаётся (возможно только временное устранение симптомов), надоедает жутко и обостряется в самый неподходящий момент. Поэтому антиактивисты периодически несут мусор из своей избы в нашу: обрушивают на головы представителей группы «Спасти Матвея» гневные тирады, выливают вёдра грязи, оскорбляют участников, рассылают угрозы в «личку», сравнивают то с истеричками, то с пиар- , нарко- , алкозависимыми. Мы для них, как пьяницы из эпизода «Особенностей национальной охоты».
Они обращаются к нам с таким же спичем: «Митингуете, да? Всё митингуете и митингуете, всё митингуете и митингуете! Думаете, что? Кончилась Россия, да? Фига! ВО! Боитесь чего-то, да? Спасения в митингах ищете? Митинги – яд!» На что мы троллям и антиактивистам отвечаем так же, как в фильме, мол, не митингами едиными сыт человек, нам «лучше всё сразу. И много».
Итак, это предисловие. А суть дела в следующем. Вчера я пообщалась (очень продуктивно) с представителями антиактивистов. Пока меня не забанили, я пыталась выяснить их к нам претензии. И выявила основные. Они играют на струнах: «от ваших митингов один вред» и «всё равно всё решит суд». Они бесконечно теребунькают эту струну одну. Вот они её нашли и теребунькают: она должна, по их расчёту, доставлять какое-то наслаждение народу и отвлекать его от цифр статистики. А статистика такова: в России насчитывается около 650 тысяч детей, оставшихся без попечения родителей. Более 70% из них являются «социальными сиротами» (их родители живы, но не хотят или не могут заботиться о детях). Иными словами, антиактивисты просто хотят от нас молчания, а от корабля под названием #непрощайматвей — свободного плавания.
Но антиактивисты не понимают очевидного: мы платим за молчание лишь увеличивающимся количеством сирот. Мы платим за молчание тем, что в российских роддомах можно заживо сжечь младенца и не понести за это абсолютно никакой ответственности. Мы платим за молчание тем, что наших детей не дают усыновить достойным мамам и папам, в результате чего дети остаются жить (а дети-инвалиды — остаются медленно умирать) в детских домах. Антиактивисты занимаются гипнозом и зомбированием. Они соблюдают красивую мину при отвратительной, старой, древней российской забаве: замести всё под ковёр, чтобы, может быть, никто не заметил.
Вопрос антиактивистов: Не думаете ли вы, что митингами вы навредите? Не лучше ли вам молчать? Или вы экстремисты? Ответ активистов «Спасти Матвея»: Видите ли, вся борьба за Матвея началась со слов: «Полгода мы об этом молчали, боялись, как бы не сделать мальчику хуже, но дальше уже так продолжаться не может». Это первые слова петиции на change.org, которая была опубликована, если не ошибаюсь, 22 ноября 2015 года. Мы молчали до приезда Матвея из Тулы в Москву (напоминаю: он был в Туле на «реабилитации» 3 месяца, до 21 октября 2015 г. Вернувшись после реабилитации, он стал неузнаваем: в свои 11 месяцев он не откликался на человеческую речь, не держал головку, не умел переворачиваться, у него был совершенно плоский затылок, сильные яктации, в хирургических швах — грязь).
В общем, это стало последней каплей в чаше безмолвия. Мы поняли, что своим бездействием делали только хуже. И что молчанием мы не помогли, а лишь усугубили его ситуацию. Начали предпринимать хоть какие-то шаги: обращаться в СМИ, создали петицию. Хотели помочь Наталье Тупяковой добиться справедливости и стать мамой Матвею, так как органы Опеки отказывали ей на основаниях, не являющихся по закону РФ препятствием для усыновления или опеки. В общем, наткнулись на откровенное противостояние с чиновниками Тульской области. И поняли: здесь что-то не то. Стали копать глубже — волосы стали шевелиться на затылке. Так что в нашем случае надо действовать, а не молчать. Ну а если мы этим кого-то против нас настроим? Ну что ж. Как говорил Уинстон Черчилль: «У тебя есть враги? Хорошо. Значит, в своей жизни ты что-то когда-то отстаивал».
Мы отстаиваем интересы маленького гражданина России (как минимум), заботимся о будущем отечества и наших соотечественников (как максимум). В интересах Матвея Захаренко — иметь любящую маму Наталью, которая уже полгода обивает пороги чиновничьх кабинетов. Неужели в России отстаивание прав ребёнка, отстаивание собственной гражданской позиции является экстремизмом? Тогда да, мы трижды экстремисты. И вот в тему про молчание: «Безучастие – такой же позор, как и насилие» (цитата из фильма «Дворецкий»).
Наше государство, как и любое другое, к слову, не любит резонансных историй. Всё, что способно изменить, или хотя бы покачнуть сложившийся быт, воспринимается как угроза. Вот, и история Матвейки, пройдя несколько этапов(I – отрепетированная шумиха с наказанием «виновных»; II – активное замалчивание истины), дошла до III стадии — мелких подачек для успокоения наиболее бдительных или даже просто сомневающихся. И действительно, фразы типа «поставлено на контроль Президента», «обратился в Генеральную Прокуратуру» способны усыпить бдительность 300 тысяч неравнодушных к Матвею людей. Но... Не стоит быть наивными. История показывает (а я историк по образованию), что, чем настойчивее нас пытаются успокоить, тем более последовательными мы должны быть в достижении намеченной цели — «помочь Матвейке воссоединиться с любящей мамой Наташей». И Вы знаете, я бы совсем не удивилась, если 22 декабря в новостях Первого канала главным стал бы не репортаж об итогах Судебного заседания в Туле, а нам, например, сказали бы: «А сейчас всем, кто следит за историей об усыновлении Матвея Захаренко, мы покажем балет „Лебединое озеро“». Я бы этому не удивилась!
И ведь что интересно: я верю своему Президенту! И я верю в то, что он действительно поставил под контроль усыновление Матвея Захаренко. А точнее, я уверена, что под его контролем ровно та часть истории, которую ему захотели предоставить. И ведь что порадовало: Павел Астахов, действительно, обратился в Генпрокуратуру и СК РФ на предмет «выявления ответственных лиц и привлечения к ответственности в случае подтверждения фактов нарушения прав ребенка и кандидатов в приемные родители». Однако, дело было передано в Тулу. Вот она, русская народная забава, — проверять самих же себя на предмет нарушений!
Мы выступаем не против. Мы, вообще, не против того или иного. Мы – за! За светлое будущее для наших детей; за то, чтобы один в поле был воином; чтобы скромность не воспринималась как слабость; чтобы каждый из нас перед лицом бюрократической машины не сломался, а сама эта машина не потеряла бы своего лица. Мы за то, чтобы все безответственные понесли ответственность. Мы за Матвейку! Мы за то, чтобы Наталья Тупякова стала для него самым близким человеком. Он нуждается в ней", — пишет она в соцсети.